Пообщались с Полиной Колозариди об итогах адаптации курса Why We Post и дальнейших планах клуба любителей интернета и общества.
Собеседник: Полина Колозариди — кандидат социологических наук, научный сотрудник Центра социологии высшего образования НИУ ВШЭ, координатор клуба любителей интернета и общества.
Для начала хотелось бы выразить признательность команде, работавшей над адаптацией курса, и вам за интервью. Расскажите, как пришла идея подготовить адаптацию и что организаторы ожидали от курса?
Спасибо вам! Для нас большая радость, что курс есть теперь на русском языке, но самое главное — что людям он интересен и полезен.
О Why We Post мы с коллегами узнали ещё давно, ведь это исследование было большим событием в для тех, кто изучает тему интернета. Почему? Потому что оно позволило узнать о разнообразии практик, которые могут быть при взаимодействии людей и социальных медиа. В некотором смысле оно стало точкой, после которой про исключительно глобальный и одинаковый интернет с точки зрения исследователя говорить уже невозможно.
Мы познакомились с Дэниелом Миллером, когда он приезжал на фестиваль Now (а потом к нам на конференцию Internet Beyond), и договорились о том, что переведём курс, а также добавим немного материалов по России. Во многом это вдохновило нас и на собственные исследования.
Можно ли сказать, что курс достиг поставленной цели?
Сложно сказать, что может быть целью курса. Я думаю, самое главное — это начать разговор и размышление о том, что происходит с нашей жизнью, когда в ней есть технологии, и дать инструменты, чтобы разобраться. Курс, на мой взгляд, — отличный инструмент для обеих задач.
Локальность интернета и социальных медиа ↑
С точки зрения методологии исследования курс предполагает, что интернет и социальные сети — история не полностью глобальная. А можно ли говорить о рунете как о целом?
О рунете как о целом сегодня говорить уже не стоит, но исторически это явление было, когда русскоязычный интернет был более целостным и однородным, и в нём было мало пользователей. Я бы сказала, до середины 2000-х годов был рунет. Хотя надо понимать: и тогда были люди, которые не пользовались рунетом, а сидели на городских форумах или, наоборот, общались только на английском языке. Понятие рунета ещё и политизировано: он представляется эдакой публичной сферой со своей повесткой и своими границами. Конечно, сейчас российский интернет — это вообще не одно пространство.
Получается, что интернет — это пример глокализации, глобальные мемы в каждой деревне?
Да, глокализация тут — подходящее слово. Но нужно понимать, что до последнего времени про интернет говорили главным образом в контексте его глобальных свойств, как про универсальное явление. А, сейчас мы наблюдаем небольшой поворот к локальности.
Почему исследование интернета не происходит полностью в интернете, зачем исследователям куда-то ездить и разговаривать «вживую»?
Сейчас у нас есть отличный набор инструментов для онлайн-исследований, но есть вещи, которые требуют офлайна: антропологические исследования, изучение практик, интервью, которые позволяют понять, как сами люди понимают свои действия. Было бы странно делать выводы о том, что люди имеют в виду, когда действуют в интернете, основываясь только на том, что мы видим, например, как человек опубликовал мем. Ведь тогда нам придётся навязывать свою схему интерпретации этому действию. Нередко исследователи так и делают: анализируют действия пользователей и привязывают к какой-то теории, получается не всегда хорошо.
Если интернет-практики так сильно различаются, то можно ли делать выводы, основываясь только на качественных исследованиях? Да, исследователь может увидеть специфику и зафиксировать некие феномены, но вполне вероятно, что подобное пользование интернетом встречается и в других странах.
Вопрос в том, какие выводы вы хотите делать и для чего. Для некоторых целей необходимо понять, как пользуются интернетом в разных странах. Или в разных городах. Или люди разного возраста: выбор предмета изучения зависит от вопроса. Где-то вообще нужно наблюдать за одним сообществом.
Но зафиксировать различия только по тому, что мы видим с помощью количественных исследований, — невозможно. Как раз в мире данных всё выглядит одинаково. Вот и ещё один вопрос о том, зачем нужны офлайн-исследования.
Почему в основу интернет-исследований курса и экспедиций клуба любителей интернета и общества положен территориальный аспект, а не гендерный, классовый, демографический или иной? Столько философов пророчило унификацию пространства и «смерть» географии, а вы своими исследованиями доказываете обратное.
Безусловно, важны разные виды различий, но мы решили начать с темы локальности потому, что она представляется сейчас одной из самых важных и развивающихся, актуальных, можно сказать. На наших глазах происходит переход от разговора о глобальном сетевом пространстве к пониманию различий на разных уровнях локальности.
На деле локальность меняется и переосмысляется, об этом, например, есть отличный небольшой текст Джошуа Мейровица: он о том, что наш опыт всегда локален, потому что мы не можем быть в двух местах одновременно.
Но, конечно, это большой разговор, в котором саму локальность нужно переосмыслить. Неудивительно, что говорят, например, про транслокальность, вы уже вспоминали термин глокальность. И я думаю, дальше будет появляться новое понимание локального и глобального: и политическое, и научное.
Интернет-исследователи ↑
Поговорим о самих исследователях интернета. Какие требования предъявляются тому, кто собирается заняться интернет-исследованиями? Это должен быть гуманитарий, владеющий рядом технических навыков (например, навыками программирования и анализа данных), или технарь, знакомый с основными концепциями, благодаря которым сможет корректно интерпретировать полученные и обработанные данные?
Начнём с того, что социальные исследования — это не гуманитарное знание, так как оно всегда было связано с исследовательским подходом, где вам приходится соотносить модели и метрики с социальной реальностью. Поэтому и гуманитарий тут не гуманитарий, и навык работы с данными — не технический, так как любая работа с данными предполагает, что вы разбираетесь в том, что значат цифры и проценты, и соотносите их с теми процессами, которые они описывают.
На мой взгляд, в методах нет никакой эзотерики и особенных сложностей, и программирование, и работу с качественными методами может освоить любой человек. В целом навык интернет-исследований мне кажется элементом повседневной грамотности для нашего времени: уметь понять, из чего состоит ваше взаимодействие, как распространяются новости, что такое хайп и видеоблог. И важно, что это не устоявшийся свод правил, не ПДД, потому что всё довольно быстро меняется, значит постоянно нужно быть начеку, а немного навыков исследователя просто нужны каждому пользователю.
Если говорить про научный подход к делу, он требует в первую очередь ответственности. И вот тут действительно нужно немного общегуманитарного знания: чтобы понимать, как устроена власть, что такое знание и как оно производится. Но я думаю, с любыми исследованиями так, хотя с интернетом особенно важно. А то знаете, разведётся «Кембридж Аналитика» и прочая френология наших дней, а нам потом жить в этом мире. Посмотрите, например, что сейчас происходит с зарубежными социальными сетями: люди начинают отказываться от некоторых, скандалов вокруг него всё больше, и все они — о том, чтобы относиться к пользователю иначе. Исследователи давно понимали, к чему всё идёт, но это не обсуждалось так широко, как сейчас.
Слушатели курса были достаточно активны в обсуждениях на платформе и в telegram-чате курса, не стали ли они сами объектом вашего исследования?
Нет, не стали. У нас сейчас шесть других исследований идёт параллельно))
Кроме того, мы не изучаем людей без их ведома. Разве что опрос провели: довольны ли люди курсом. А вот если кто-то захочет изучить то, как происходил учебный процесс, будет отлично.
Планы клуба любителей интернета и общества ↑
Поделитесь дальнейшими планами клуба, стоит ли ждать перезапуска курса?
Надеюсь, курс будет идти два раза в год, сейчас мы его немного улучшим и в таком виде будем ещё собирать участников. Для нас это был первый опыт МООСа, но не первый опыт с онлайн-образованием. Мы делаем обычно (ок, второй раз) другой формат — это школы-сообщества, школы-лаборатории, где немного участников, и мы вместе учимся и проводим исследования. Сейчас мы проводим такую школу и в рамках неё делаем несколько исследований, пытаемся глубже разобраться в темах, которые сейчас критически важны для понимания интернета. Это темы сообществ, публичности, локальности: на кейсах видеоблогеров, региональных интернетов, родительских сообществ и так далее. Ещё у нас идёт большое исследование про то, как отличается интернет в разных городах, вы знаете о нём из Why We Post, и это исследование явно ещё будет длиться. И конференция о том, как фрагментируется интернет, почему он перестаёт быть глобальным и что нам с этим делать.
— Ещё раз благодарим вас за интервью и желаем успехов в дальнейших исследованиях.
